Единицы из наших мест участвовали в боях, считавшихся необъявленным локальным вооружённым конфликтом у реки Халхин-Гол на территории Монголии – примерно в 900 километрах к востоку от её столицы Улан-Батора. Он случился 85 лет назад, продолжаясь

с мая до осени 1939 года. Японские историки называют его настоящей войной, сравнивая по масштабу с русско-японской 1904-1905 годов. Кстати, одним из участников военного конфликта был уроженец села Бахтызина Василий Трифонов.

Выксунские университеты Васи Трифонова

Он родился в 1918 году. После учёбы в местной школе помогал отцу по хозяйст-

ву. Тот на своей лошадке вывозил дрова на станцию Сарму (Куриха) для Выксунского металлургического завода. Потом на пару с другом Степаном Ладёнковым оказались в коопхозе, открытом в посёлке Кузмоле (располагался в благодатовской стороне, исчез с карты района в начале семидесятых годов). Пасли коров, получая в качестве оплаты утром и вечером по кружке молока с ломтём ржаного хлеба. Через две недели уходили домой на два-три дня выходных.

Однообразие вскоре приелось. Велико было желание 16-летнего парня получить настоящую рабочую специальность. Прибывший в их село вербовщик поставил условие: надо через день приехать в Выксу и представить справку об образовании.

В школе, где Василий когда-то учился и наверняка сохранились классные журналы, почему-то посоветовали ему получить подтверждение от его учительницы, которая к тому времени жила и работала почти за 30 километров в посёлке лесорубов Кумовая (позднее стал кордоном).

Подросток без раздумий отправился на его поиски. Разыскал Надежду Михайловну Васюкову. Вернулся домой под утро, рухнул пластом на лавку-лежанку. А вечером, держа за ручку деревянный сундучок, топал уже на железнодорожную станцию Сарму.

В ФЗУ металлургического завода выбрал специальность расковщика, представляя, как будет работать в цехе на электромолоте. С жадностью постигал науки, особенно металловедение. А по вечерам бегал за четыре километра от общежития на окраину старинного городского парка в пятый класс вечерней школы.

В том же 1934 году к большой радости выксунской молодежи в парке появилась парашютная вышка. Вася Трифонов, приобретя за 15 копеек билет, решительно поднялся на её верхнюю площадку, пристегнулся ремнями и шагнул вниз с 30-метровой высоты. С той минуты заболел небом. А ещё посещал во Дворце культуры секции бокса и лёгкой атлетики, много читал.

По окончании учёбы в ФЗУ получил четвёртый разряд и в качестве поощрения – путёвку в Дом отдыха в Муроме. Пришедшего устраиваться на работу парня ждало разочарование. Ему только

17 лет, а принимают в цех с восемнадцати. Обидно было до слёз.

Поступил в ФЗУ №2 завода дробильно-размольного оборудования, размещавшееся в бывшем женском монастыре. Задумал получить специальность кузнеца широкого профиля. Училище было явно бедное. Курсантам полагалось одноразовое горячее питание. С другом-односельчанином Степаном Яриковым привозили из дома по сумочке пшена и по вечерам варили кашу.

Даже через 70 лет Василий Михайлович с теплотой вспоминал "прекраснейшего человека, инженера кузнечного производства Толстошеева". Материал он доводил до ребят в доходчивой форме, втолковывал им: чтобы стать хорошим специалистом, нужно терпеливо и напористо учиться.

Одновременно окончив семь классов вечерней школы и получив четвертый разряд кузнеца, Василий воспрянул духом. Будет работать на заводе, поможет родителям деньгами. Но и на сей раз неудача. Завод ДРО пока не нуждался в молодом пополнении. Выпускники ринулись в поисках случайных заработков.

Трифонов уезжает в Лысковскую школу механизации сельского хозяйства, после окончания которой непродолжительное время работает от Вознесенской МТС в колхозе села Полх-Майдана. Потом поступает в техникум города Дзержинска, там же работает химаппаратчиком на номерном заводе.

Из Союза – в Монголию

А небо так и продолжает сниться. Поступает в аэроклуб. Рад был, что его, призванного в ряды Красной Армии, направили в авиационную часть, где оканчивает ШМАС (школу младших авиа-

специалистов). Хоть и оказался, считай, на краю света – в Амурской области, но самолёты – это его стихия.

Через неделю после вторжения японских захватчиков в дружественную нам Монголию их вторую эскадрилью, лучшую в полку, направляют туда. Был наложен запрет на какую-либо переписку.

Прибыли в Краснознамённый авиа-

истребительный полк, которым командовал дважды Герой Советского Союза майор Кравченко. Получив винтовку образца 1898 года, несколько пачек патронов, противогаз, котелок и ложку, боец Трифонов начал обустраивать, как приказано, простейший окопчик. Казалось бы, проще простого: лопату в руки и зарывайся. Но это тебе земля не в родном Бахтызине, а словно камень. Без кирки и лома не возьмёшь. Лишь к двум часам ночи углубился сантиметров на 70.

В брезентовую палатку, служащую в качестве мастерской, загоняли с техником изрешечённый пулями и снарядами истребитель Каурова и не переставали удивляться, как лётчик остался жив и невредим. Готовили к боевым вылетам истребитель своего командира эскадрильи Горемыкина. Тут как нельзя кстати пригодились навыки работы с металлом, полученные в ФЗУ.

Командир делал за день не менее трёх вылетов, сопровождая наши бомбардировщики, идущие на передовые позиции японских захватчиков. Не один раз комэск возвращался на машине со множеством пробоин. Сам, к счастью, живой. Спасала бронеспинка. Надо было в срочном порядке латать самолёт.

В начале июля японские войска при поддержке армады танков, тяжёлой артиллерии и сотен истребителей и бомбардировщиков развернули наступление по всему фронту. Советская пехота вынуждена была отступать в глубь монгольских степей.

Девятого числа несколько вражеских бомбардировщиков под прикрытием своих истребителей умело обошли наши противовоздушные оборонительные точки и направились в сторону аэродрома, где стояли машины второй эскадрильи. Заметили противника с небольшим запозданием.

По сигналу тревоги Трифонов запустил мотор самолёта, помог лётчику усесться в кабине. Тот с места стоянки дал полный газ и взмыл ввысь. А Трифонов побежал к своему окопчику. Успел сделать несколько шагов, как раздался мощный взрыв. Волной отбросило на землю. Очнулся он только на другой день уже в санчасти. Ему выправили смещённую набок челюсть, зашили рассечённую щеку. Монгольская отметина осталась на всю жизнь.

Герои воздушных схваток

К счастью для членов добровольческого отряда, исполнявшего интернациональный долг по защите целостности Монголии, к концу июля наступил перелом в боевых действиях в нашу пользу. Инициатива всецело оказалась в руках советских и монгольских военнослужащих. Ими командовали прославленные в будущем наш Георгий Жуков и маршал МНР Чойбалсан. Особенно заметным было преимущество в воздухе. К этому времени в их эскадрилью из Союза прибыли военные специалисты, которые стали монтировать на истребителях И-16 установки для реактивных снарядов. Это новейшее тогда вооружение давало нашим лётчикам явное преимущество в воздушных боях, огневая мощь советских истребителей оказалась намного выше неприятельской. Совершали наши лётчики ежедневно по четыре-пять полётов.

Но всё же потери были и с нашей стороны. В воздушной схватке погиб старший лейтенант Кауров. Трифонов тяжело переживал его гибель.

В начале сентября затишье неожиданно для нас сменилось мощным налётом на наш аэродром. В бою участвовало с обеих сторон не менее 70 самолётов. Хотя к тому времени большая группировка японских захватчиков оказалась в окружении, их командование не могло смириться со столь крупным поражением.

С земли хорошо было видно, как от большого количества машин тянутся линии пулемётных трасс. А внизу, на земле, всё окутано травяным пожаром, горит щетинник. Зрелище потрясающее, спустя годы вспоминал Василий Михайлович. Когда загорелся первый "самурай" и грохнулся оземь, какое ликование было внизу!

После того, как японское правительство признало своё поражение и боевые вылеты прекратились, вторая эскадрилья еще полтора месяца оставалась у реки Халхин-Гол. Путь из Монголии в Читу её личный состав в фюзеляже тяжёлого бомбардировщика преодолел за девять часов.

Гордость за командира

В полку их ждали перемены. Майора Сапрыкина, добрейшей души человека, отстранили от командования полком, сочтя его врагом народа. На смену ему прибыл из Москвы майор Евгений Савицкий. Василия Трифонова, повышенного в звании до старшего сержанта, переводят в звено управления полка. Он стал обслуживать и готовить к полетам командирскую машину.

В начале нулевых годов рассказывал в своей книге "Воспоминания" о командире: "Волевой, напористый, показывал хорошую лётную подготовку. За сравнительно короткий срок завоевал непререкаемый авторитет перед лётным составом. Усилил боевую и политическую подготовку личного состава полка, увеличил время на отработку элементов воздушного боя, приближённого к боевым условиям".

Василий Михайлович тоже стал лётчиком. Окончил военное авиационное училище, получив специальность пилота легкомоторных самолётов. Но Великая Отечественная война уже завершилась. Имея на руках направление на работу в авиаотряд города Магадана, всё же посвятил себя работе на вознесенской земле. Заведовал столовой, занимал другие руководящие должности в системе райпотребсоюза, был начальником предприятия жилищно-коммунального хозяйства, работал в строительном отряде управления сельского хозяйства райисполкома.

Несмотря на нашу разницу в возрасте 33 года, называл меня другом. Признавался, что сохранил добрую память о службе в Красной Армии. Гордился, что ему, старшему сержанту срочной службы – механику, будущий дважды Герой Советского Союза маршал авиации (сбил в воздушных боях 22 самолёта противника; его дочь Светлана Савицкая – тоже дважды Герой Советского Союза, лётчик-космонавт) доверял обслуживать и готовить к вылетам на Дальнем Востоке свой самолёт. Был тот настоящим асом. Василий Михайлович рассказывал, что в их полку числилась поломанная спортивная машина УТ-1. Евгений Яковлевич распорядился, чтобы он и главный инженер её восстановили. И через месяц выделывал на ней такие пируэты, что на земле замерли. Все были восхищены, любуясь мастерством своего командира.

Часть фактов, приведённых в корреспонденции, взята из автобиографической книги моего старшего товарища