На алюминиевых полозьях

Познакомился я с Владимиром Николаевичем зимой семьдесят пятого года. По моим тогдашним меркам, он был уже зрелым мужиком. Сорок лет за спиной. Рос без отца. Тот не вернулся с Великой Отечественной. Считался без вести пропавшим. И лишь уже в десятых годах нынешнего века, когда открылись архивы немецких концлагерей, стало известно, что рядовой Николай Иванович Обрезчиков погиб в одном из номерных Шталагов. Сын его так и не узнал, где отец встретил свой последний час, сам до этого известия ушёл из жизни.

Нашему первенцу исполнился год. Супруге надо было выходить на работу в библиотеку. Но, увы! При распределении мест в единственном на Горе садике в заветный список его не включили. Выручила Поля Обрезчикова, работавшая в библиотеке уборщицей. Обещала поговорить со своей свекровью, обнадежила, что та должна согласиться посидеть, да и сама она днём не так уж сильно занята.

Так я стал возить коляску на улицу Зелёную в дом к Обрезчиковым. "Хоромы" у них были, прямо скажу, не ахти. Своих детей двое, они – муж с женой, его мать-пенсионерка. Но места всем хватало. Поражали чистота и порядок в доме.

Как-то ночью выпало много снега. Главные дороги в посёлке прочистили, а небольшой отрезок от райповского ларька до дома Обрезчиковых завален едва ли не по колено. Толкать коляску нет смысла. Беру её на буксир, как бурлак. Владимир Николаевич идёт на подстанцию, где работает водителем. Перекинулись парой слов. Он, видя мои мучения, только головой покачал.

Прихожу вечером забирать сынишку, а моя коляска уже на "лыжах". Из алюминиевого профиля-уголка Владимир Николаевич смастерил полозья, закрепив их на колёсах. Просто, но до чего удобно толкать по снегу! А растает, пара минут работы отвёрткой – и полозья сняты.

Из водителя –

в руководители

Коммуниста Обрезчикова, работающего в РЭС, или на подстанции, как принято называть их до сих пор, избирают членом бюро райисполкома КПСС. Считалось, что у руля власти у нас стояли Советы. На уровне района это исполком районного Совета народных депутатов. Последнее слово же всегда оставалось за райкомом партии, его рабочим органом – бюро и персонально – за первым секретарём.

Именно райком осуществлял подбор и расстановку кадров, контролировал ход выполнения планов социально-экономического развития территории. Где, скажем, обсуждали, как ведётся уборка зерновых или картошки и каковы надои молока у колхозно-совхозных коров? Только в райкоме.

С его подачи трезвомыслящий Обрезчиков становится инспектором Энергосбыта. Рассудили, видимо, что всё-таки близко по характеру его прежней работы. Но вскоре неожиданный поворот в жизни инспектора. В 1979 году его назначают генеральным директором производственно-художественного объединения "Полховско-майданская роспись". Длинное название предприятия в народе так и не прижилось. Всяк продолжал называть его просто фабрикой.

Было отчего задуматься Обрезчикову. По сути, ни опыта работы руководить таким большим коллективом, ни знания тонкостей уникального промысла. Рискованно браться. Но он взялся за гуж. Говорил мне после назначения:

– В Энерогсбыте всё понятно, а тут новое. Такой коллектив! Работать да работать…

Высокая должность (одно название чего стоит: генеральный директор) не вскружила Владимиру Николаевичу голову. Он оставался прежним. Простым в обращении с людьми. Отзывчивым на их просьбы. Работниц фабрики называл исключительно по имени-отчеству: "Екатерина Ивановна" (это художницу Клочневу), "Тамара Павловна" (мастера Дроздову)…

Поющий генеральный

По заведённому в ту пору порядку в посёлке после каждого торжественного заседания по случаю государственных праздников, а также дня рождения В.И.Ленина ставили концерты художественной самодеятельности. Готовили их райкомы профсоюзов и большие предприятия и организации.

Подошла очередь фабрики. На сцену вышел многолюдный хор с участием десятка полутора мужчин. Среди них – и генеральный. Большой редкостью было видеть руководителей в такой роли. Более того, Обрезчиков спустя несколько номеров стал даже солировать. Под аккомпанемент баяна пел песню своей молодости, в которой были такие слова:

"Вернулся я на родину,

Шумят берёзы стройные…

… И вот иду, как в юности,

по улице Заречной,

И тихой нашей улицы

совсем не узнаю".

Браво, Владимир Николаевич! Почему бы не выступить принародно? Есть и слух, и голос.

Тарарушки, пущенные по миру

В красном уголке фабрики на самом видном месте висела большая политическая карта мира. Недалеко от Москвы, примерно там, где располагается юго-западная оконечность Горьковской области, чёрной тушью поставлен жирный кружочек с названием "Вознесенское". От него протянуты десятки линий в Европу. Несколько лучей достигают Северной и Южной Америк. Немало их "вонзилось" в азиатское и африканское пространство. Один достигает даже далёкой Австралии. Так образно и незатейливо показаны места сбыта изделий самобытного народного полх-майданского промысла художественной росписи по дереву. В числе импортёров наших тарарушек числились более полусотни стран всех континентов. За исключением Антарктиды, где нет постоянного населения.

На экспорт шла почти третья часть всей продукции, выпускаемой объединением. Общий годовой доход предприятия доходил до четырёх миллионов рублей. Это были огромные по тем временам деньги, если учесть, что за мечту советского гражданина обзавестись жигулёвской "копейкой" надо было выложить пять тысяч рублей.

Ассортимент ежегодно обновлялся не менее чем на десять процентов. Что-то приедалось покупателю – в отставку, на поток ставятся новые сувениры.

Соблюдался баланс между объемом и творчеством. За первое болел генеральный. Вторым всецело командовала главный художник Елена Танкова.

Только за первый год его работы руководителем вознесенские умельцы отправили свои изделия на выставку в Казань "Большая Волга". Затем солидные посылки в Канаду и на выставку "Советская Россия в Московском Манеже". Экспонировали оригинальные сувениры в Стокгольме, выставляли их также в торговом представительстве в Берлине. На 27 тысяч рублей отправили художественной продукции для римских специализированных фирм "Ломбардимпорт" и "Де Сантис". А ещё были две зарубежные выставки, посвящённые Международному году ребёнка. Словом, тарарушки пустили по миру. В хорошем значении этих слов.

За участие во Всесоюзной выставке изделий народных художественных промыслов дипломы и премии Министерства местной промышленности РСФСР получили художницы Галина Азаматова, Мария Стракунина, Антонина Бабина и Наталья Стеклянская, а также токарь по дереву Пётр Тюренков.

Большой заказ поступил для Московской Олимпиады-80.

Прибыль, получаемая предприятием, давала возможность строить жильё для своих работников. Возводили стандартные двухквартирные дома на Мызе. А потом даже замахнулись на многоквартирный на Горе. Сам Обрезчиков переехал в построенный на средства фабрики дом почти под конец своего директорства. На средства предприятия приобретались путёвки в санатории и дома отдыха. Расширялось производство. Появились доселе неведомые местным токарям станки-полуавтоматы, которые выдавали продукцию на-гора, по сути, без участия человека. Правда, в ту пору это были изделия небольших размеров.

Объединение не один раз при подведении итогов социа-

листического соревнования признавалось победителем с вручением ему переходящего Красного знамени райкома партии и райисполкома. Токари по дереву Василий Пахунов и Алексей Ларюшкин и художница Зинаида Мочегова были удостоены государственных наград. Сам Обрезчиков получил орден "Знак Почёта".

Золотая пора

тарарушек

В восьмидесятые годы фабрика заявила о себе в полный голос. Постоянно росли объемы выпуска продукции. Ассортимент изделий достигал почти ста наименований. Большей частью это были традиционные матрёшки разных размеров. Их роспись отличалась от росписи тех, что выпускались в Хохломе и Городце Горьковской области и других регионах страны, простотой, яркостью наряда, была жизнерадостной и задорной.

Владимир Николаевич нашёл поддержку в верхах, получая её не на словах, а на деле от управления художественных промыслов облисполкома. Создали экспериментальную лабораторию, коллектив которой возглавила Елена Танкова.

Не искусствовед, но она тонко чувствовала особенности промысла, его изюминку. Елена Евгеньевна недолюбливала всякое начальство и не стеснялась говорить ему что-либо прямо в глаза. Но генеральный директор, для которого первым делом были объемы выпуска продукции, и она, главный художник, у которой душа болела за творчество, за сохранение традиций промысла, нашли общий язык. После её ухода на пенсию творческий процесс оказался в руках другой Елены – Горюновой. В экспериментальной лаборатории разрабатывали новые образцы. В её штат вошли лучшие токари и художницы. Выпускала она изделия главным образом для выставок. А также для потребителей – малыми партиями. После того, как новинка проходила обкатку, производство ставили на поток.

Обрезчиков настаивал, что нельзя стоять на месте, иначе окажешься на обочине. Надо расширять производственные площади. В головном предприя-

тии в Вознесенском такой возможности нет. Цеха росписи и токарный заполнены кадрами. Промысел пускает корни на стороне. В постройках, оставшихся от стоявшей некогда близ посёлка Хохлихи ракетной части, открывается филиал. Следом – в Дивеевском районе, на площадях в деревне Осиновке, где размещалась когда-то центральная районная больница.

Жизнь бьёт ключом и на исторической родине промысла – в селе Полх-Майдане. Там кроме местного населения работает народ из Починок. Вместо приземистой "состарившейся" постройки в Майдане вырастает новый цех, где установили 50 токарных станков.

Широкое развитие получает надомное производство. Это когда токари получают липу от фабрики, а взамен обязаны сдать ей сколько-то готовой продукции. В выигрыше обе стороны.

Производственно-художественное объединение становится солидным, по нашим меркам, социалистическим предприятием. Штат работающих (вместе с надомниками и принятыми на время лесозаготовителями) превышает тысячу (!) человек.

Единственное в районе предприятие, получающее валюту за свою, казалось бы, нехитрую продукцию. Во второй половине восьмидесятых годов управление художественных промыслов выделило нашей фабрике автомобиль-иномарку.

Когда Владимир Николаевич с водителем подкатили на ней к райисполкому, выбежали поглазеть на диковинку едва ли не все мужчины. Это была первая в Вознесенском районе иномарка. К слову, Обрезчиков, хоть и был в молодости профессиональным водителем, за её руль не садился.

Разговор с предриком

Сижу в его более чем скромном рабочем кабинете. Нашу беседу прерывает телефонный звонок. На том конце провода председатель райисполкома Иван Седов. Спрашивает, почему в Дом культуры от фабрики не направили ни одного военнообязанного. Шли какие-то мобилизационные учения. Нечего спорить, мероприятие заслуживает внимания. Но Владимир Николаевич категоричен:

– У меня план горит. А те пять токарей пробездельничают у вас там целый день.

– Ничего с твоим планом не случится, – доказывает Иван Иванович.

Хозяин кабинета стоит на своём:

– А вы посчитайте, сколько налогов получил ваш бюджет от нас. После чего и будем вести речь, нужна фабрика району или не очень.

Но, разделяя беспокойство предрика, пообещал ему назав-

тра прислать двоих.

С хозяйским подходом

Больно переживал новый генеральный, когда на предприя-

тие приходили рекламации. Случалось, что на оптовой базе, прежде чем отправить художественную продукцию потребителю – в специализированные магазины и сувенирные лавки, выявляли явный брак. Иные из матрёшек оказывались в трещинах. Ясно, отчего. Точили из сырой древесины. Вон она в штабелях под открытым небом. Под снегом и дождями.

Прежде чем липу пустить на разделку на так называемые стулья, её бы надо основательно, год-полтора, просушить. Но где там? Производство не ждёт. Руководитель осознаёт, что так продолжаться не может. Строят большой навес. Складируют туда 800 кубометров. Создают запас сухой древесины. Израсходовали его – другая партия высохла.

В иные годы в отходы уходило до 15 процентов сырья. Не ахти какой объект появился во дворе, а простейший навес, но сэкономили за год 102 кубометра, о чём автор этих строк, регулярно подпитывая "Горьковскую правду" оперативной информацией, писал в очередной заметке с фабрики.

В другой раз сообщал, что из отходов производства выпущено продукции на 52 тысячи рублей. Нехило! Если мерить вазовскими "копейками", то получается целая колонна из десятка легковушек. Как удалось? В любом случае при разделке древесины остаются небольшие поленья, которые прямым ходом шли в котельную. Зачем предавать огню, когда пойдут на изготовление "мелочёвки"? И пошли!

Последний поклон

Коренной вознесенец, под конец жизни он уезжает из родных мест. По всему чувствовалось, что переезд дался ему нелегко. Не один раз в последнее время заходил в редакцию. Писал о годах своей работы на фабрике, охотно рассказывал о прошлом посёлка. Вспоминал, что в пору его детства улицу Долгую (ныне Ленина) в половодье или осеннее ненастье устилали снопами из веток, иначе по дороге было не проехать.

А ещё мне запомнилось, как в Вознесенском праздновали в далёком 57-м году День советской молодёжи. Пришедший из армии Володя Обрезчиков со своими ровесниками сколотили у Каменного Ручья плот, набросали на него сухого хвороста, подожгли и, толкая его вплавь, двинулись по глади пруда к плотине. Зрелище в ночи, говорил, было потрясающее. Выслушав рассказ, запечатлел его на камеру. На память!

Уезжали с Полиной Петровной в Тульскую область. Там работала по распределению после окончания техникума их дочь Ирина. Старался поддерживать связь с малой родиной. Писал мне, что с удовольствием прочитал годовую подшивку "Нашей жизни", которую прислала ему Елена Горюнова. Радовался переменам, происходящим в Вознесенском районе и, прежде всего, тому, что газификация началась и в сёлах. Заметил, что в их Теплов-

ском районе газета носит такое же, как у нас, название. И всё же вознесенская, на его взгляд, куда лучше, правда, дочь другого мнения. Как говорят, на вкус и цвет…

Сообщал в письме, что появилась уйма свободного времени. Перечитал "Записки охотника" Тургенева и другие его произведения, где описаны те места, где он живёт.

До последних дней оставался убеждённым коммунистом. Перед отъездом из Вознесенского несколько лет возглавлял первичную организацию членов КПРФ в посёлке.

Ушёл из жизни Владимир Николаевич в семьдесят три года – в 2008-м.